Владимир Машков: Сценарий «Папы» писал в перерывах между съемками

А.В.: Всем доброго дня, в студии Александр Винокуров. Мы обещали, что к нам заглянет заслуженный артист России, наш земляк Владимир Машков. И вот он в студии, сегодня только прилетел. Приветствую!

В.М.: Приветствую, земляки!

А.В.: Завтра, насколько я знаю, вы будете в Новокузнецке?

В.М.: У меня сегодня невероятно волнительное состояние. Буквально 40 минут назад мы приземлились на земле Кузбасса. Это моя родина, куда я привез свою мечту, которую хотел осуществить в течение 14 лет. И вот премьерные показы кинокартины «Папа», которую я завершил, начинаются с моих родных городов – Кемерова и Новокузнецка. Поэтому ощущения невероятные. А еще встречаете так здорово: солнышко, родные, знакомые лица.

А.В.: Спасибо. У нас есть вопрос, касающийся вашей родины: «Что-нибудь помните о том времени, когда жили в Кузбассе?». Вопрос задал посетитель нашего сайта Евгений.

В.М.: Мне сейчас 40 лет. Половину моей жизни я прожил в городе Новокузнецке, поэтому я помню практически все. Когда мы обсуждали, где будет показ кинокартины «Папа», я вспомнил свой родной кинотеатр «Октябрь», куда мы бегали на сеансы в 70-х годах. А завтра мы едем в кинотеатр «Пламя», в Старокузнецк, где и не появлялись раньше, потому что тогда у нас были напряженные отношения между районами… У меня такое ощущение, что я помню практически каждый день, проведенный здесь. И, наверное, следующей историей, которую я задумаю, будет история о моем детстве, о юности. У меня давно была мечта, и, может быть, с еще одним земляком – Женей Гришковцом – мы напишем сценарий как раз из воспоминаний нашего детства и юности – 70-х и 80-х годов о городах Кемерово и Новокузнецк. Уже назвали, дали предварительное название: «Наш Амаркорд». Знаете, как у Феллини картина была «Амаркорд», линия памяти и жизни. Так и наши воспоминания. Потому что все – какой я есть, как чувствую, как вижу – все было сформировано моими родителями. Они работали в Новокузнецком театре кукол, отдали ему всю жизнь. Они похоронены в Новокузнецке. Поэтому это и есть моя родина.

А.В.: Вам сказки на ночь играли?

В.М.: Знаете, у нас дом весь состоял из сказки. Папа был актером: огромный, 140-килограммовый, веселый, жизнерадостный человек. Он играл все главные роли, играл Папу Карло, Карабаса-Барабаса, на елках он был Дедом Морозом. Его знали все дети, и я им очень гордился. А мама была главным режиссером театра, сделала огромное количество замечательных спектаклей, все безумно талантливые. Разговоры дома были только о сказке, и жизнь моя прошла за кулисами театра кукол. Я помню их споры. Мама говорила папе: «Лева, Лева! Ты не понимаешь, что Карабас-Барабас должен быть не просто злой, а, как говорил Станиславский, в злом – добрый!». Такие были баталии дома. Поэтому сказка не заканчивалась.

А.В.: И, если говорить о том, что вы с Гришковцом задумали написать, по поводу землячества. Панин тоже собирается делать что-то подобное.

В.М.: Да, Андрюша Панин тоже мой земляк. Мы познакомились с ним на вступительных в Школу-студию МХАТ, тогда еще и сдружились, в середине 80-х годов. И, думаю, он будет одним из тех, кто будет принимать участие в нашем проекте.

А.В.: А вообще тема землячества актуальна?

В.М.: Для меня это очевидно – то место, где жил я и жили мои родители, те люди, которые меня окружали – для меня очень важно. И как бы нас не раскидывала дальше судьба, у меня остались друзья и в Новокузнецке, и в Новосибирске, где я потом учился. Дружба – понятие круглосуточное. К этому нужно добавить еще, что эти люди из твоего детства, когда еще не знаешь, как дальше жизнь повернется. Актеру, режиссеру, писателю трудно говорить о том, чего он не знает. Во всяком случае, я могу рассказывать только о том, что я знаю, из своего личного опыта. Я могу фантазировать на какую-то тему, но все равно это будет мой личный опыт.

А.В.: Откуда же вы черпали личный опыт, играя олигархов, воров, персонажей, которыми вы не были?

В.М.: Моя профессия – актерская. Я учился на шута и лицедея. Задача актера – быть правдоподобным. Думаю, я не подвел земляков ни одной своей работой, во всяком случае, последних лет. Мне не стыдно ни за одну сыгранную роль. Были разные задачи и большое количество персонажей. Но, если вспомнить «Идиота», такого опыта как у Рогожина, у меня не было.

А.В.: К вопросу о Достоевском. На сайте есть вопрос: «Вы сыграли Парфена Рогожина. Что-то изменилось в вашем мироощущении. У Достоевского Парфен – антипод христианскому смирению Мышкина, олицетворение бесоватой Руси. Вы же не такой?

В.М.: Всегда очень трудно анализировать недавние работы. С одной стороны, она была сложной, с другой – материал очень желанный. Ведь в тексте Достоевского невозможно поменять ни одной буквы – меняется смысл. Он писал каким-то неведомым способом, это шло откуда-то сверху, в его словах есть магия. Огромные монологи, которые крутятся, в основном, вокруг страсти… Мой герой ведь закончил жизнь на каторге почти безумным – так он был сожжен страстью. Я же человек уравновешенный, но пропустить эту историю не смог. Она только тогда становится правдоподобной, когда становится твоей. Не могу сказать, что образ Рогожина на меня так повлиял, что сейчас чувствую себя депрессивно, нет. Это был один из тех жизненных порогов, когда я играл большую роль с максимальной затратой эмоциональных сил.

Звонок в студию: Здравствуйте, меня зовут Анна. Вы всегда играете натур страстных. Долго ли вы вживаетесь в роль и такой ли вы в жизни?

В.М.: Актер использует в своей работе внешние данные и то, что дала природа, папа с мамой. И жизнь моя в Новокузнецке была не совсем замкнутой: несмотря на то, что у меня были такие творческие родители, я много времени проводил на улице. Все страсти, которые проходили у меня перед глазами, страсти моей юности и детства сказались. Режиссер их видит, его убеждает мое исполнение, мое понимание страстей. Вообще актеры отличаются некоей страстностью натуры. Их профессия – создавать целый мир, который рождается сначала на бумаге, потом в твоей голове, потом это выходит на экран или на сцену. И люди должны поверить в этот мир, сопереживать. Это, наверное, прерогатива страстных натур.

А.В.: Напомню, у нас в студии Владимир Машков, который привез в Кузбасс свой фильм «Папа», поставленный по мотивам пьесы Александра Галича «Матросская тишина». Насколько я понимаю, для вас эта картина была важна. Еще 14 лет назад вы ее задумали, это большой срок. Что вынашивалось, почему так долго?

В.М.: Я не 14 лет назад задумал картину, я живу с этой историей 14 лет. Постановкой этой пьесы должен был открываться театр «Современник» в 1958 г. И она была «закрыта» на генеральной репетиции – об этом была большая повесть Галича. Представьте себе – один из лучших на то время театров мира под руководством Олега Ефремова. Весь театральный свет был занят в этой постановке: Табаков, Кваша, Волчек. Роль Абрама исполнял Евгений Евстигнеев, исполнял гениально. И вот на генеральной репетиции пьесу «закрыли» - по разным причинам. Кому-то показалось, что в ней было мало «партийности». Из ЛИТО пришла формулировка «не рекомендуется», что означало «категорически нельзя». А это был бы удивительный спектакль. 30 лет пьеса лежала у Ефремова в ящике, потом он отдал ее Олегу Табакову, который стал делать по ней дипломный спектакль на нашем курсе. Когда он прочитал пьесу нам, все плакали – такой близкой она нам оказалась. Галич сам ее назвал «военно-патриотической». Она настолько личностная; мне кажется, у каждого человека в жизни были подобные истории. И мне была предложена роль, я в 24 года играл этого старика, Абрама. С тех пор я сыграл его больше 300 раз, мы объездили с этим спектаклем весь мир: от Японии до Америки. И везде он шел с огромным успехом. Но меня эта история никак не отпускала, и постепенно появилась мечта снять кинофильм. Спасибо Аману Гумировичу Тулееву – когда я рассказал ему эту историю, она показалась ему настолько теплой, что он помог мне с реализацией моего замысла. Ведь найти спонсоров на подобную историю просто невозможно – она яркая, большая и затрагивает большой период времени: с 1929 до 1944 годов. Отсюда и большой бюджет.

А.В.: Как проходили съемки?

В.М.: Пришлось, конечно, повозиться. Мне помогал замечательный кинохудожник Владимир Аронин – один из лучших художников, ставивший «Сибирского цирюльника», «Олигарха» и так далее. И мы просто вырывали из Москвы – уже уходящей, уже совсем современной – эти куски: Киевский вокзал, театр Советской Армии, Красная Площадь, библиотека имени Ленина. Мне очень хотелось воссоздать некое ощущение дома из этой безумной Москвы, в которой я до сих пор чувствую себя гостем. Да, эта история меня не отпускала. У каждого из нас есть долги перед своими родителями. Я их искупить не мог: ни папа, ни мама так и не узнали, что я стал актером. Я им сейчас могу отплатить за свою максималистичную юность этой историей, фильмом «Папа».

А.В.: Еще один вопрос с сайта. «Помнится, одно время вы были задействованы в съемках голливудского фильма «15 минут славы». Насколько полезным оказался этот опыт, собираетесь ли вы еще играть в американских фильмах»?

В.М.: Еще раз повторюсь – у меня профессия такая, актер. И хорошо, если бы в наших актерах были заинтересованы везде. Ведь кастинг в Голливуде – это отбор одного из пяти миллионов, Голливуд – совсем другая планета.

А.В.: Но надо ли это нам? У нас же другая эстетика кино, не бродвейская?

В.М.: Я понимаю ваше воинственное отношение, но сам смотрю на это более либерально. Если русских актеров будут знать чуть-чуть больше, нежели в пределах Москвы или Кемеровской области, это будет полезно и для нас. Ведь наши актеры имеют огромный потенциал, и он бы был очень востребован в США – если бы наши актеры знали язык. А я же выступил как шпион: снимаясь у них, подсмотрел некоторые технологии, которые используются в Голливуде при создании фильмов. И использовал их в картине «Папа». Так что опыт работы за границей очень полезен. А если говорить о «15 минутах славы», то Херцфелд и Де Ниро меня пригласили играть одну из главных ролей, но по-английски я знал тогда лишь два слова: «Hi» и «Bye». Тем не менее, взяли, сказали: «Нравишься ты нам», видите. Это случилось после того, как с огромным успехом по миру прокатилась картина Павла Чухрая «Вор». И даже была номинирована на «Оскар». Тогда меня много приглашали: сначала известный английский режиссер Майкл Редфорд, потом Джон Мур – в кинокартину «В тылу врага», потом Настасья Кински… За год я снялся в пяти картинах, одновременно изучая язык. Это был великолепный опыт. Сейчас предлагают сняться в фильме «Миссия невыполнима-3», которая будет зимой этого года. И Роберт Де Ниро, величайший актер, приглашает на одну из серьезных ролей в своем фильме, где он выступает как режиссер. Все это увлекательно. Так получилось, что работая там, я параллельно готовил большую работу у себя дома. Мхатовский спектакль «Номер 13», который я поставил недавно – его экспликацию я написал в вагончике между съемками. Так же было и со сценарием фильма «Папа».

А.В.: Владимир, вы больше актер или режиссер? Вот Олег Табаков сетует, что вы стали режиссером и практически ушли из актерства.

В.М.: Олег Павлович сетовал на меня с первого курса по любому поводу, так что это в его жанре – сетовать на учеников. Еще раз скажу, что папа мой был актером, а мама – режиссером, поэтому я объединяю профессии моих родителей. Режиссер и актер во мне развиваются параллельно: когда я учился в театральном училище Новосибирска, то еще на первом курсе начал писать сценарий дипломного спектакля. И одна профессия помогает другой: будучи актером, я как режиссер, знаю, как помочь тем, кто играет в моих спектаклях и фильмах. А это очень важно.

Беседовал Александр Винокуров
Расшифровка, редактирование – Алексей Доронгов