Монгол Шуудан: На наших концертах надо выпивать

А.В.: Буквально час назад в Кемерово из Барнаула прибыла московская команда "Монгол Шуудан". В клубе выгрузили из машины вещи и приехали к нам в студию. Здравствуйте.

В.С.: Добрый день… или вечер?

А.В.: Вечер. У нас 20:05 уже.

В.С.: А у нас московское – 16 часов.

А.В.: У нас в прямом эфире сегодня Валерий Скородед (В.С. ) и Виктор Алексеев (В.А. ). Спешите задать свои вопросы, ведь у нас не так много времени. Музыкантам же надо хорошо отстроиться. Пока слушатели молчат, начну я. У вас тур по городам Сибири: Томск, Новосибирск, Барнаул, по-моему, ещё Красноярск. Это связано с желанием наконец-таки увидеть снег?

В.С.: Нет. Просто решили выбраться в Сибирь. Это с директора надо спрашивать. Он "зарядил" концерты, и мы поехали. А вообще давно хотелось отъехать подальше от Москвы и Подмосковья.

А.В.: То есть, не часто выбираетесь за 4000 тысячи вёрст.

В.С.: В последнее время не очень. Мы в основном отъезжаем километров на 500-800.

А.В.: То есть, домоседы?

В.С.: Это связано с большим спросом в тех городах. Не знаю, почему так.

А.В.: Совершенно недавно Алексей Козлов говорил о том, что настоящая рок-музыка и джаз тем более, на сегодняшний день в России находится в таком андеграунде, о котором даже и не думали в советские времена. Тогда хоть что-то крутилось по радио, хоть как-то можно было попасть на телевидение. Что произошло с вами? Вы попадаете в список тех, кто в андеграунде?

В.С.: А мы оттуда и не выходили. Дело в том, что мы группа со специфическим направлением. Оно не особо приветствуется нашими, как бы, форматными категориями. Придумали тоже – формат-неформат. Мы считаем, что мы именно в андеграунде. И в независимости мы находим свою индивидуальность.

А.В.: А сколько можно эту самую индивидуальность искать?

В.С.: А её поиски не прекращаются. Вот уже 15 лет играем и чувствуем себя индивидуальными. Ото всех. На самом деле, сейчас очень много попсовых проектов раскручивается – всякие "фабрики звёзд". Они как бы заполоняют всё остальное. И получается, что рок-музыка снова не у дел. Может и должно быть так, что рок-музыка должна находиться в андеграунде. Это нечто личное. Потому что человек, приходя на рок-концерт, должен что-то своё ощутить. И общественному там не место. Вот "Фабрика звёзд" – это, как бы, общественное. Ля-ля-тополя. Всё хорошо. Девочки и мальчики танцуют. А мы, всё-таки пытаемся донести какую-то определённую смысловую нагрузку. Для души что-нибудь спеть, для подъёма чувств.

А.В.: Для души – шансон. Послушал – душа развернулась, а потом свернулась. А вы же не играете шансон (в худшем понимании этого слова).

В.С.: Душа-то бывает разная. Бывает, что душа – совсем никакая душа. А бывает наоборот. Вы понимаете, весь мир делится пополам. 50% что-то воспринимают, а другие 50% - нет. Мы, например, находимся по другую сторону баррикад по отношению к другим 50%. И мы стараемся… Слушай, я что-то погнал (смеется).

В.А.: Да, ты погнал, уж точно (смеётся).

А.В.: А хочется казаться умным? Вы же музыканты – люди общества, общественные. Чему вы других учите? Детей учите? Кто к вам ходит?

В.С.: Да у нас навалом поклонников. К нам приходят все. В туре мы обратили внимание, что и дети приходят на концерт. Совсем малолетние – какие девчата по 13 лет были. Это, видимо, связано с тем, что у нас есть видеоклип, который по телевидению крутится. "Москва". По-моему, он. А обычно публика совершенно обыкновенная. Приходят и совершенно "оторванная" молодёжь и олигархи. Всё вперемешку. Все пляшут возле сцены. Но это в Москве. Мы стараемся создавать довольно положительную энергетику. Самое лучшее для нас, если олигарх купит бутылку водки какому-нибудь самому грязному панку. И они вместе её разопьют под какую-нибудь "Любо, братцы, любо". Для нас тогда концерт удался.

А.В.: То есть, если на концерте не выпивают, то это форма протеста в адрес вашего выступления?

В.С.: Мы считаем, что у нас обязательно выпивать. Дело всё в том, что бывает так, что мы обрушиваем на людей такой шквал энергетики, что хочется выпить. И когда человек выпивает на наших концертах, то он заводится ещё сильнее, он улыбается, глаза блестят. И это блеск глаз озаряет нашу сцену, и нам становится хорошо, и мы начинаем играть ещё лучше. В общем, всё очень хорошо получается. При этом мы не говорим, что на сцене пьём и кружками швыряемся. Но за 15 лет я ни разу не видел ни одного концерта, чтобы на нём не выпивали. Для того клубные площадки и существуют – ходить на рок-концерты и не выпить…ну, я не знаю… Это всё равно что съесть воблу и не выпить пива.

А.В.: За эти 15 лет вы где выступали? Я сейчас подразумеваю следующее, у нас на эфире был Александр Минаев из группы "Тайм Аут" и рассказывал, что они играли и на полюсе, и на открытии какого-то рынка, типа базар. Что-нибудь подобное было у вас?

В.С.: Да где мы только не играли за 15 лет. На Северный полюс нас, конечно, не заносило, но поиграли. Я помню, как лет пять назад мы приезжали в Кузбасс. Нам устраивали какие-то концерты в Тайге. Для нас это было дико экстремально. Я не знаю, как у вас называются эти комары…

А.В.: Просто комары.

В.С.: Так вот, у этих просто комаров начался какой-то гон – влечение к самкам или наоборот, уж не знаю. Дело в том, что мы играли непосредственно в тайге, и вокруг нас скакали белки. Но самый "атас" был в том, что я, как певец, наконец-то, ощутил на вкус, какие они – комары.

А.В.: То есть они залетали прямо в рот?

В.С.: Да. Если ты поймаешь одного комара и скушаешь его, то ничего не поймёшь. А когда вокруг тебя "туча" и весь язык в комарах, в носу, в ушах – это уже другое дело. У меня и с жуками была такая же история. Где-то мы по Волгоградской области гастролировали, то попали в нашествие жуков. Жуков было немерено. И сцена была вся скользкая от раздавленных жуков. Мы падали на спины, на попы и всё такое.

А.В.: Я видел нашествие Божьих Коровок. Было просто что-то невообразимое. Ну, да забудем. Я бы хотел спросить сейчас вот о чём: вас любое время радует. Я имею в виду, что за 15 лет вы и в "перестройку" успели поиграть, и в эпоху "дикого капитализма". Как принимали и принимают рок-музыку на ваш взгляд? И вы как-то приспосабливаетесь?

В.С.: В общем-то, нет. Мы смотрим на эти вещи проще. Мы – как истинные анархисты – смотрим на жизнь свысока. Что нам жизнь даёт, то мы и принимаем. Позвонят нам, мы приходим на передачи. Не позвонят, ну, и ладно. Мы хотим, чтобы нас любили. Чтобы нас приглашали. А не мы навязывались, как это делают многие. Что-то пробивают, что-то бегают, какие-то связи заводят. Потому что когда тебя хотят куда-то пригласить, то ты уже знаешь куда идёшь. Тебя там знают. Тебя хотят услышать. Это приятно. А бывает и так, что "заряжаем" какой-нибудь концерт или передачу, а тебе и вопрос нормальный не могут задать и спрашивают какие-то глупые вещи.

А.В.: А я слышал историю про абрикосы и Льва Новоженова. Это реально было?

В.С.: Да, так и было. Нас подняли в три часа ночи, привезли на студию и сказали, что сейчас идёт такая пора, начало весны, и надо обязательно спеть песню про овощи. Дело в том, что какой-то у них чудак отыскал наш альбом, а альбом называется "Абрикосы" и на обложке абрикосы с косточками лежат. И он почему-то подумал, что мы поём про абрикосы. Я прихожу, а там Новоженов. Он такой дядька… Он так: "Так это ж "Монгол Шуудан", что вы их позвали-то. Они тут вообще не при делах". В общем, короче, что делать, а у них же эфирная сетка расписана, и её обязательно надо чем-то заполнять. В общем, мне сунули какую-то гитару. Я спел под гитару "Москву" и счастливо удалился.

А.В.: Хорошо, когда есть песни, которые выручают: "Москва", "Песня про пиво".

В.С.: Ну, песню про пиво мы спели – просто баловались. Для нас все песни любимые. Поэтому мы их играем, и они нам нравятся. У нас есть всё – от дикого забоя до вальсов.

А.В.: А шоу почему не устраиваете? Ведь то что вы играете, предполагает какое-то шоу.

В.С.: Мы с этого начинали. Мы когда образовались, вступили в "Московскую рок-лабораторию" как раз под лозунгом "Анархия – мать порядка". Все дела. И у нас был соответствующий имидж. Мы носили тельняшки, патронташ, маузеры, сабли, папахи. У нас всё это было. Мы вылезали на сцену – словно бронепоезд врывался. И фанаты такие же ходили. Я помню, как одна уборщица в "Московском дворце молодёжи" собрала около двухсот с лишним детских пластмассовых сабелек по 18 копеек из детского мира. На них что-то было написано. Какая-то была песня у нас… то ли "Паровоз-анархия" она называлась… и фанаты в порыве экстаза сабельками забрасывали сцену. Это было такое фееричное шоу. А потом мы с этими "прикидами", как мы их называем, стали выступать. И где-то до 1993 года выступали во всём этом. А потом, естественно, потолстели и всё такое. Нет, на самом деле мы работали в одном клубе, который закрыл ОМОН, там было какое-то побоище жуткое, и хозяин после этого решил перебраться в другое место. И вот всё что мы оставили там – знамёна, какие-то баннеры, в общем, всяческая анархическая атрибутика – это всё либо выбросили на помойку, либо фанаты разобрали, которые там копошились, когда закрывал заведение. Поэтому мы остались без этих "прикидов". А новые найти уже нереально. Вернее реально, но надо заплатить дико большие деньги. Потому что у нас всё это было настоящее. У нас были настоящие комиссарские кепки, которые были пробиты пулями. Такие, с кровью. Были какие-то папахи. Именно атаманов каких-то. Ну, всё. Поддерживали этот имидж, понимаешь. Нас тут же и купили какие-то западные анархические общины, которые моментально нас вытащили из СНГ. Или тогда ещё СНГ не было? Да, СССР тогда был. Мы на долгое время уехали за границу и там радовали местных анархистов своими делами. И я думаю, что отчасти, что мы долгое время не находились в Союзе, это и повлияло на то, что мы остались в какой-то нише, которую никто особо и не занимал. А так, в принципе, мы любимы народом.

А.В.: А выступать где-нибудь в воинских частях не приглашали?

В.С.: Да вот, мы недавно играли для отряда особого назначения "Русь". Правда они нас напугали с самого начала. Они устраивали свои стрельбы, захват террористов. То есть мы настраиваемся и вдруг такие дикие взрывы, автоматные очереди. Мы же никогда не были на войне. А там такой грохот, децибелы. Мы все попрятались, думали, война началась. Но мы всё-таки им сыграли. Да. Они нас уважают.

А.В.: Я почему спросил про воинские части, просто когда я служил, то мы слушали "Сектор газа" и "Монгол Шуудан".

В.С.: Это были две хулиганские группы. "Сектор" и сегодня слушают, хотя они уже не существуют. Мы тут недавно играли с каким-то другим "Сектором" и не получили удовольствие. Совсем всё плохо у них. А мы остались. Видимо как-то успели мы зацепить время. Мы считаем, что просто попали в струю и заняли определённое место под солнцем в разделе рок-музыка. Мы особо никуда не лезли, особо не старались выпячиваться. Факт. Мы тут считали, что сыграли за время существования более двух тысяч концертов. Это довольно большое число.

А.В.: Да и альбомов у вас 16 штук.

В.С.: Шестнадцать, да. Но там и сборников много. Штук пять.

А.В.: Теперь вопросы с нашего сайта, от радиослушателей. Саид спрашивает – откуда такое название.

В.С.: Это монгольская почта. Были такие марки. Рассказать, как всё было? Мы просто пили пиво за палаткой Союзпечати, одна сторона которой была сплошь заклеена этими марками, где динозавры яркие, бабочки, цветы. И везде написано "монгол шуудан", "монгол шуудан", "монгол шуудан". Мы попивали пивко с ребятами. Мы жили в одном доме с первым составом своим, я просто возьми и предложи: "Смотрите, какое дикое название. Давайте так группу и назовём". Вот и всё.

А.В.: Сколько обычно длится выступление?

В.С.: Программа большая. На своём пятнадцатилетии мы играли два часа сорок минут. Обычно играем час тридцать. А вообще, мы знаем этот предел, когда надо заканчивать. Мы уже видим по слушателям, что пора и честь иметь. Не знаю, как объяснить.

А.В.: А что объяснять-то. Знаете и всё. Что, первый год на сцене, что ли.

В.С.: Да.

А.В.: До седин играть будете?

В.С.: Не знаю. Не знаю. Посмотрим. Но пока ещё есть порох – играем. Там будет видно. Живём-то мы сегодняшним днём. Мы же не думаем о завтрашнем дне.

А.В.: Напомню, что у нас в студии был разговорчивый Валерий Скородед и абсолютно молчаливый Виктор Алексеев.

Фотография с www.mongolshuudan.ru