«Макс Климов в эфире — это медийный персонаж…»

Газета «Кузбасс», 11 сентября 2008 г.

Он пришел работать на радио «Кузбасс FM» в сентябре 2000 года автором и ведущим своей тематической музыкальной программы «Сад расходящихся тропок». Через полгода стал вести линейный музыкальный эфир. Но «Сад» так и остался любовью, отдушиной, хобби. У нас в гостях — ведущий, ученый, мыслитель, философ, беззаветный любитель хорошей музыки Макс Климов.

 — Когда я встречаюсь с вашими коллегами с радио «Кузбасс FM», всегда поражаюсь. Люди, которые в эфире кажутся простыми и как бы бездумными, в жизни оказываются очень тонкими, мыслящими собеседниками…

— Да. В эфире просто. В жизни сложнее и интереснее. Мне кажется, что так и должно быть, это обусловлено форматом. Мы — музыкально-информационная радиостанция, у нас играет в основном хитовая музыка. Это те песни, которые популярны сейчас, пользуются спросом у слушателей. Разумеется, что если бы дали свободу каждому ведущему, включать ту музыку, которую он хочет, то рейтинги радиостанции неуклонно поползли бы вниз. У каждого — в меру извращенный вкус. И наверняка не всем эти музыкальные пристрастия будут понятны. Поэтому даже хорошо, что такая ситуация. Ведь человек раскрепощается при живом общении. В эфире не то чтобы сложнее раскрыться, но это, может, не очень-то нужно. Тот Макс Климов, которого вы слышите, включив радиоприемник, это медийный персонаж. Наполовину выдуманный, который существует только в динамике ваших радиоприемников, больше нигде.

— У вас есть возможность реализовать именно свои музыкальные вкусы? Насколько вы можете влиять на содержание эфира?

— К счастью, такая возможность есть, потому что у меня каждый понедельник вот уже на протяжении восьми лет идет программа «Сад расходящихся тропок», в которой я могу ставить ту музыку, которая нравится мне. Нет, не так. Скорее, это возможность поделиться своими эмоциями от услышанного. А многие, кстати говоря, впервые слышат такую музыку именно в «Саду расходящихся тропок», судя по отзывам на нашем официальном сайте радио «Кузбасс FM», судя по звонкам в студию. Многие открывают для себя что-то новое именно благодаря этой передаче. И, к счастью, это не единственная такая передача у нас на радио, потому что есть «Тёмная сторона Луны», «Коллекция редкостей», «Картинки с выставки». Эти авторские часовые проекты, в которых ведущие и делятся своими сокровенными ощущениями от услышанного со слушателями. И я, кроме «Кузбасс FM», не знаю в Кемерове другой радиостанции, где бы были такие развернутые авторские программы. В разных городах России есть такие проекты, они, как правило, не коммерческие. Потому что на той музыке, которая звучит в этих программах, не заработаешь много денег, и спонсоров не много находится на такие проекты. Это нормально и вполне объяснимо.

— А вы представляете себе образ слушателя «Сада расходящихся тропок»?

— Нет, не представляю. Хотя пытался. Например, когда я включал в «Саду» какую-то электронную музыку, я рассчитывал, что её будут слушать люди более молодого поколения. Когда я включал джаз, думал, что аудитория будет постарше. Но опять же, судя по отзывам, оказалось, что мои предположения не оправдываются. Бывает, что люди почтенного возраста с удовольствием слушают электронику (не экстремальную, умеренные электронные проекты), а джаз вполне интересен молодым, прогрессивным, энергичным людям.

Это, наверное, ещё раз подтверждает, что музыка настолько универсальный язык, он может быть понятен всем. Главное, чтобы было желание. Не просто послушать музыку, а услышать, что хотели сказать композитор и исполнитель. Для меня понятно, что на мозге у человека есть определенные зоны, которые реагируют на музыку и отвечают за восприятие. И для себя делаю вывод (возможно, ошибочный, так как я не врач), что эти зоны, которые расположены на мозге, они просто у разных людей по-разному развиты. Поэтому если вы поставите человеку, который ежедневно слушает отечественную популярную эстраду в довольно больших количествах, ранние альбомы King Crimson или импровизационно-свободный джаз, то человек ничего не поймет. Даже не силу своей неподготовленности к этой музыке — воспитания, образования, а просто потому, что эта музыка ему неблизка. И невозможно заставить человека полюбить эту музыку. Она либо соответствует его эстетическим и духовным запросам, либо нет.

— Мне всегда казалось, что существуют какие-то физические законы восприятия музыки. У нас в молодости биологический ритм один, нам нравится определенный музыкальный темп. С возрастом что-то меняется в организме, отдаем предпочтение чему-то другому…

— Это очень сложная тема. Когда вы говорите о физическом восприятии музыки, я на все 100 процентов согласен. Мы музыку не только ушами слушаем, а всем телом. Музыка — это звук, а звук — это вибрация. Есть целая наука, которая называется «психоакустика», которая как раз и занимается влиянием музыки на организм человека. Не только на его психику и душевную организацию, но и на его тело. Здесь можно углубиться в такие дебри, например в эзотерику, где люди совершенно справедливо считают, что музыка, которую мы слушаем, делает нас. Так или иначе мы соприкасаемся и с личностью композитора.

— Ваша диссертация тоже связана с музыкой?

— Так получилось, что с музыкой связана вся моя жизнь, хотя не помню, с какого возраста я начал её слушать. В свое время я учился на факультете РГФ КемГУ, и в качестве дипломной работы у меня был перевод с немецкого языка избранных глав четырехтомной музыкальной энциклопедии. Когда я их переводил, там были очень интересные моменты, связанные с композиторами-авангардистами, которые в своем творчестве очень большое внимание уделяли восточной философии, и многие идеи оттуда позаимствовали. И когда я окончил университет, решил пойти в аспирантуру не по лингвистике, а именно по философии, потому что мне стало интересно изучить именно это взаимное влияние, проникновение западного музыкального авангарда и восточных религиозных философских систем. Таким образом сложилась диссертационная работа «Философия и музыка в постижении бытия: идеи буддизма в социокультурном контексте западного музыкального авангарда». Звучит сложно, но на самом деле очень интересно, если попытаться в этом разобраться, проникнуться этим. Самое главное — любить музыку, и хоть немного интересоваться философией.

— Получается, что музыке посвящена вся ваша жизнь, хотя вы не музыкант?

— У меня нет музыкального образования. Я скорее теоретик, к некоторому сожалению. Всегда хотел играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, и по большому счету, мне ничего не мешало. Но почему-то в жизни сложилось так, что в итоге не выучился играть ни на каком музыкальном инструменте. Может быть, это и хорошо, потому что, если бы пошел в свое время учиться в музыкальную школу, возможно, сейчас бы ненавидел музыку, что с большинством детей и случается.

— Ваши научные изыскания продолжаются?

— Они продолжаются, но не очень систематично. Я время от времени пишу и публикую научные статьи в различных изданиях, но в своей научной работе решил сделать перерыв. Мне научный руководитель предлагал заняться докторской диссертацией, я к этому просто морально не готов. Мне нужно переключиться на что-то другое, потом опять вернуться.

 — Обо всех ваших сокровенных музыкальных пристрастиях можно узнать из «Сада расходящихся тропок»?

— Можно понять из «Сада», но есть ещё музыка, которую я не могу поставить даже в рамках этой программы. Есть совсем сложная музыка, которая будет неуместна на радио. Есть музыка по техническим причинам недопустимая на радио. Есть некие произведения, которые настолько тихи, что просто если поставить их на радио, они потеряют всю свою красоту — радио не передает всего диапазона частот. Такую музыку нужно слушать исключительно в наушниках, на очень хороших акустических системах, желательно в тишине. И с течением времени (то, о чем мы говорили) вкусы меняются. Если я раньше с удовольствием слушал хард-рок, то сегодня мне он неинтересен. Нельзя слушать на протяжении всей своей жизни одну и ту же музыку. Хотя я знаю много людей, которые слушают и безумно влюблены в группу Led Zeppelin или Deep Purple и не воспринимают ничего другого. Для них это тот источник, из которого всегда можно напиться. Есть люди, которые, наоборот, всегда в музыке ищут что-то новое, они с жадностью впитывают в себя все музыкальные направления. Разумеется, что-то отсеивается, что-то они для себя оставляют. Я скорее ко второй группе себя отношу. Хотя, конечно, бывает, что когда много новой музыки слушаешь (ещё в силу профессии приходится это делать), бывает, устаешь. Не так много шедевров, как хотелось бы.

— Не теряется ли что-нибудь в жизнеощущении, когда любимое дело становится работой?

— Я не делаю любимое дело работой. Программа «Сад расходящихся тропок» так и осталась для меня хобби. Я не зарабатываю на ней. Та работа на радио, ежедневная, которая касается линейного музыкального эфира, здесь играет не та музыка, которую я безотчетно и беззаветно люблю. Поэтому здесь все в порядке.